24 мая министр науки и образования Валерий Фальков назвал Болонскую систему высшего образования «прожитым этапом», министр просвещения Сергей Кравцов его поддержал, а 25 мая Госдума начала работу по выходу из Болонского процесса. Мы попытались понять, какими будут последствия отмены ЕГЭ вслед за бакалавриатом, как это повлияет на возможность поступать в других городах и что будет с иностранными студентами.
24 мая Валерий Фальков сообщил журналистам «Коммерсанта», что Россия будет разрабатывать собственную систему высшего образования, а от Болонской системы хочет отказаться. На следующей день в Госдуме подтвердили, что вопрос прорабатывали давно и готовы действовать.
— Заявление министра науки и высшего образования — результат последовательной и принципиальной позиции комитета […]. Уже есть на эту тему «дорожная карта», как мы будем двигаться, — приводит «РБК» слова председателя комитета Госдумы по науке и высшему образованию Сергея Кабышева.
Отказ от Болонской системы и ранее поддерживали некоторые политики и госслужащие высокого ранга: бывшая министр образования Ольга Васильева, ректор МГУ Виктор Садовничий, депутат Госдумы Пётр Толстой и другие. Однако их высказывания не отражали государственную позицию. Теперь же вопрос звучит политически решённым.
Болонская система — это единый европейский стандарт высшего образования, а Болонский процесс — это присоединение стран, то есть создание пространства, в котором он применяется. Европа шла к объединению образовательных стандартов с 70-х годов, а в 1998-м министры образования Германии, Италии, Франции и Англии подписали декларацию в Сорбонне. Сейчас в Болонском процессе участвуют 49 стран. Их цель — сблизить образовательные системы, упрочнить связи между университетами и в итоге усилить свой научный и экономический потенциал. Россия вошла в Болонский процесс в 2003-м, хотя разговоры об этом и даже разработка положений закона и образовательных стандартов велись с 1992 года.
Для обывателя наиболее яркий признак Болонской системы — появление бакалавриата и магистратуры вместо привычного со времён СССР специалитета. Причём степень бакалавра можно получить по одной специальности, а магистра — по другой, обычно смежной. Однако изменения, конечно, более глобальны, чем просто корректировка сроков обучения. Перестройка унаследованной от Советского Союза системы далась стране непросто. Пришлось создать новые педагогические программы, новые стандарты для оценки знаний и ввести единый госэкзамен. Каждый шаг вызывал в обществе ожесточённые споры. Из-за стандартизации программ систему обвиняли в подавлении критического мышления, из-за обилия тестов при подготовке к ЕГЭ — в отсутствии системности и полноты знаний, бакалавров считали просто недоученными специалистами, а признание дипломов за рубежом — заманчивой, но слабо реализуемой «приманкой».
Но были и плюсы, о которых сторонники Болонского процесса говорили все эти без малого двадцать лет. Единый госэкзамен позволил студентам из провинции поступать в вузы крупных городов. Студентам Болонская система позволяет участвовать в программах обмена и зарубежных проектах, а по окончании вуза устроиться на работу в любой стране-участнице. А двухступенчатость образования позволяет получать более широкую квалификацию, притом осознанно и с ориентацией на актуальные изменения на рынке труда.
И всё же многие педагоги демонстрируют разочарование действующей системой. Спор о Болонской системе и ЕГЭ, по сути, не прекращался в обществе никогда.
— Сложившаяся система уже, конечно, устоялась, — рассказал корреспонденту A42.RU профессор, доктор исторических наук Александр Коновалов. — Главное достоинство двухуровневой системы, на мой взгляд, в том, что выпускник бакалавриата может изменить свою образовательную траекторию — например, будучи экономистом, поступить в магистратуру по юриспруденции. Как бы то ни было, мы не перестроим систему полностью ни за два, ни за три года. Мы четыре года будем только доучивать тех, кого уже набрали. Даже несмотря на то, что было сказано министром довольно определённо, выход, как и вход — это очень длительный процесс.
Что произойдёт, если завтра Россия выйдет из Болонского процесса?
Дипломы российских выпускников не будут автоматически признавать нигде. Впрочем, по умолчанию их не признают и сейчас: вопрос регулируется двусторонними соглашениями с каждой конкретной страной. Но с выходом из Болонского процесса подтверждение нашего образования за рубежом станет более трудоёмким.
Российские студенты больше не смогут участвовать в зарубежных проектах и программах обмена, но многие программы сейчас сворачивают и так.
— Ситуацию пока никто не может предсказать, — говорит Александр Коновалов. — Захотят ли в будущем сотрудники европейских и американских вузов сотрудничать с нами? Сейчас отношение резко негативное: сворачиваются программы академических обменов, уходят фонды, которые выдавали гранты на обучение, ухудшается отношение к студентам из России. Что будет через пять лет? Хочется, конечно, исходить из того, что наука не имеет границ и должна строиться не по политическим основаниям, а исходя из ценности знаний. Поэтому стоило бы продолжать академический обмен, но как это будет выглядеть — пока непонятно.
Снизится и экспорт образовательных услуг, то есть количество иностранных студентов в России. Европейцы сюда ехали мало, а вот студентов из Африки, Азии и Латинской Америки хватало. Стоит подчеркнуть, что Болонский процесс — вещь уже далеко не европейского масштаба. К нему давно присоединились и Индия, и Китай, и наши образовательные связи с этими странами тоже могут пострадать.
Но это — непосредственные и по сути правовые, формальные последствия. По какому пути пойдут глубокие структурные изменения системы высшего образования, предугадать ещё сложнее. Министр Фальков заверил журналистов: будущее — за нашей собственной уникальной системой образования, в основе которой должны лежать интересы национальной экономики. Но никакой конкретики пока не дал.
Непонятна в случае выхода судьба ЕГЭ. Строго говоря, наличие единого госэкзамена с Болонской системой напрямую не связано — то есть его могут как отменить (о возможных последствиях A42.RU уже писал), так и сохранить в нетронутом виде. Точно одно: выход из процесса делает шире границы, в которых можно будет провести реформу госэкзамена.
— Я категорический противник отмены ЕГЭ, — подчеркнул Александр Коновалов. — Представление о том, что ЕГЭ — это обведение вариантов ответа в кружочек, в корне устаревшее и неверное. Всегда есть часть с открытым вопросом, есть вопросы на рассуждение и так далее. Никакой экзамен не даст нам стопроцентое представление об уровне подготовленности. Отмена ЕГЭ явно ухудшит картину. Во-первых, он позволяет определить уровень подготовленности учеников на огромном пространстве нашей страны. Второе и главное преимущество — возможность для талантливых детей со всей страны поступить в вузы с высокой академической репутацией. Да, мы обедняем территории, потому что после обучения люди, конечно, не возвращаются. Но говорить «давайте мы их привяжем» — эгоистичная и недальновидная позиция. Мы упустим перспективных для экономики людей. Если талантливый человек хочет себя проявить, он должен иметь возможность стремиться к лучшим образцам. А вот доработать госэкзамен под меняющуюся систему, конечно, можно.
Тотальное превращение бакалавров и магистров обратно в специалистов тоже вовсе не предрешено. Строго говоря, специалитет в России никуда и не исчезал: до 25% студентов учатся именно в таком формате — в основном это инженерно-технические специальности, медики, архитекторы.
— О сроках обучения изначально говорили в Минобрнауки, что нужно смотреть и корректировать их под каждое направление подготовки. Инженерные специальности нужно готовить минимум пять лет, медиков — семь, а, например, социально-культурный сервис и туризм можно освоить и за четыре года. С моей точки зрения, здесь нужно просто расширить перечень специальностей, по которым стоит вернуться к специалитету. Полностью выбрасывать двухуровневую систему я бы не стал, — подчеркивает Александр Коновалов.
Теоретически выход из Болонского процесса снизит академическую мобильность. Никто, однако, не мешает сохранить её внутри страны. Многие помнят, что в девяностые и в начале двухтысячных крупные престижные вузы были «государством в государстве»: в поступление в них человека «с улицы» верилось слабо, то же самое касалось научного взаимодействия и стажировок. После введения единых стандартов эти вузы стали более открыты, и сохранение этой открытости представляется важной задачей.
Преподаватели подчёркивают, что многие давно назревшие проблемы нашей системы высшего образования с Болонским процессом не связаны никак: подушевое финансирование, высокая учебная нагрузка, забюрократизированность, недостаточная привлекательность профессии преподавателя.
— Грамотному, сытому и выспавшемуся преподавателю никакая Болонская система не помешает подготовить хорошего выпускника. А загнанная лошадь хоть под вывеской «бакалавриат», хоть под вывеской «специалитет» вас до финиша не довезёт, — пишут преподаватели в профильном канале в соцсетях.
Впрочем, о дебюрократизации системы образования уже тоже высказались в Госдуме — к этому шагу призвал вице-спикер Госдумы Пётр Толстой. Публичная дискуссия на самом высоком уровне продолжается: так, глава Счётной палаты Алексей Кудрин призвал не торопиться выходить из международных соглашений и отказываться от международных стандартов, в том числе образовательных.
Фото: архив A42.RU
ВКонтакте Twitter Одноклассники