Следственный комитет прекратил уголовное дело об убийстве 12-летней Виктории Реймер по нереабилитирующим основаниям — в связи со смертью обвиняемого.
Шестиклассница Вика Реймер пропала 26 января 2017 года в поселке Абашево, по дороге к старшей сестре. Тело ребёнка спасатели нашли в заброшенной скважине 31 января. По обвинению в убийстве был арестован 40-летний мужчина, он не признал своей вины. 26 августа, спустя семь месяцев, обвиняемый был найден мёртвым в СИЗО.
«Газета Кемерова» поговорила с мамой Вики, Ольгой Реймер, и её родной сестрой Алёной Леушкиной о том, какой была их девочка, что они пережили, потеряв её, и почему не почувствовали облегчения, узнав о смерти того, кого должны были судить за её убийство.
Ольге Реймер больно говорить о дочери. На вопрос о том, какой была Вика, она ненадолго умолкает, пытаясь подобрать слова и справиться с подступающими слезами.
– Скромная, застенчивая девочка. А ещё доброжелательная, весёлая, открытая, — тихо говорит она. — Как и все дети.
Вика выросла на глазах у сестры, Алёны. Ей исполнилось 12 лет, когда девочка появилась на свет. Ольге Реймер пришлось рано выйти на работу по семейным обстоятельствам, поэтому старшая дочь нянчила младшую, гуляла с ней. Сестры были очень близки.
– Вика свободное время чаще проводила дома — слушала музыку, читала, рисовала, — вспоминает девушка. — Ребятишки, живущие с нами по соседству, случалось, приглашали её поиграть на улице. Но она всё равно гуляла очень редко. И никогда не задерживалась допоздна. В школе с некоторыми девочками она общалась, но не со всеми. Вика была очень рассудительной, спокойной. На переменах не баловалась, нам даже учителя об этом говорили. Училась неплохо, ей больше нравились гуманитарные предметы.
– Она легко могла что-то выучить, рассказать, пересказать, написать, — подхватывает мама. Чувствуется, что она очень гордилась своим ребёнком.
– Учила стихи быстро, — продолжает Алёна. — Могла пару раз прочитать и уже знала наизусть. Одна-единственная трудность: математика тяжело давалась. Но больше всего Вика любила читать. Брала книги в библиотеке, читала с монитора компьютера, если нужная оказывалась на руках.
Вика любила музыку. Постоянно слушала её — когда рисовала, отдыхала в комнате или даже делала уроки. Родные переживали, что она отвлекается, но не запрещали.
Девочка не говорила близким, кем бы хотела стать — может, ещё и сама не решила, как знать. Говорила только, что когда вырастет, у неё обязательно будет семья и дети. Но одноклассникам в школе она рассказывала о событии, до которого считала дни:
— Она Настю (племянницу – прим.ред) очень ждала, — делится Алёна. — Даже одноклассникам своим говорила о ней — и девочкам, и мальчикам. Мы уже потом об этом узнали, когда их опрашивали для характеристики. Вика хотела играть с малышкой, коляску катать. Не получилось… Настя родилась ровно через три месяца после гибели Вики — 26 апреля 2017 года.
В октябре будет три года, как ушёл из жизни Виктор Реймер — отец Виктории. Девочка очень тяжело переживала его гибель. Сестра вспоминает, что девочка часто слушала песню про папину дочку, когда отца не стало, тосковала по нему.
Девочке было 10 лет, когда она потеряла отца. Она была желанным, долгожданным ребёнком. У Виктора прежде детей не было. И он очень любил её. Вика была похожа на папу — цвет волос, походка, взгляд, манера двигаться.
– Мой отчим всё делал для дочери — провожал её в школу и встречал. Помню, как они шли вместе после уроков — она всегда отдавала ему портфель, улыбалась, счастливая, — говорит Алёна.
— Как Вика пережила гибель отца?
— Очень тяжело. Мы узнали о его гибели в субботу. Вика училась в третьем классе, мы должны были встретиться после школы в Абашево и вместе поехать в магазин.
Маме на тот момент уже сообщили, но она ещё нам не говорила — ехала, чтобы сказать лично. Помню, как подошла к Вике, а она у меня спрашивает: «Алёна, а что, правда, папы больше нет?» Я удивилась: «Вика, а ты с чего взяла?» А она отвечает: «Мне бабушка позвонила». Это была мама Виктора. Ребёнок ехал в автобусе со школы, а её спросили: «Ты в курсе, что твой папа в морге?» Когда мы домой приехали, Вика сильно плакала. Но на похоронах её не было — мы не хотели, чтобы она получила ещё одно потрясение.
После смерти отца Вика замкнулась в себе. До этого она была более открытой. Ей тяжело было пережить это горе.
26 января Вика вернулась домой из школы — она училась со второй смены, уроки заканчивались в 18:00. Девочка не стала ужинать, сразу же поехала к сестре — та ждала её на конечной остановке. По пути она внезапно исчезла. Семья уже в первый час забила тревогу — девочка никогда не задерживалась после уроков, всегда отвечала на звонки.
— Вечером похолодало, мы волновались за неё, — говорит Алёна. — Мама сразу же обратилась в полицию. А я ходила до глубокой ночи по всему району, беременная, с животом, звала её, расспрашивала соседей. Никто Вику не видел… Помню, что нас многие осуждали. Один полицейский говорил, что он своих детей не отпускает в такое время позднее, а если они куда-то и идут, то он везде с ними. У нас нет ни бабушки, ни дедушки, маме надо работать, чтобы у ребёнка что-то было. Вика всегда в это время возвращалась из школы. Естественно, зимой уже темно. Мы даже представить не могли, что случится беда.
Волонтеры «Лиза Алерт» приступили к поискам в первый же день, и семья Виктории Реймер до сих пор им за это благодарна. Когда Ольга писала заявление в полицию, они уже работали. Но результатов не было.
– В полиции нам говорили, когда Вика пропала: «Думайте, что это в любом случае кто-то свой». Мы не такая семья богатая, чтобы выкуп требовать от нас. Время идёт, никто не звонит, никто не пишет. Ребёнка как НЛО унесло – следы есть на остановке, а дальше обрывается. И собака только туда из дома приводила, дальше с места не двигалась, — с горечью говорит Алёна.
Надежды не было, поэтому сестра Виктории решилась на отчаянный шаг — обратилась к ясновидящим. Их она искала сама, а также её друзья. Ездили ко всем, кто соглашался помочь, в надежде на малейшую зацепку. В то время предсказания не помогли, а когда полиция назвала имя обвиняемого, сложились в единую картину.
– Все эти женщины описывали то место, где находится его дом (обвиняемого. — Примеч. ред.). Одна бабушка говорила, что Вика рядом — второй проулок направо от остановки. Так и есть! Все повторяли, что вид из его дома — и на деревню, и на город. Это тоже совпало. Дом бревенчатый, забор высокий, собака чёрная… Все сходилось, но мы на него даже подумать не могли! — вспоминает Алёна.
Правда, никто из гадалок не сказал, что Вики больше нет. Они повторяли только, что родные её найдут. Только одной подруге Алёны подтвердили, что Вика погибла. Но она не смогла передать эти слова семье.
После исчезновения Вики её матери приснился сон о ней. Она говорила о дочери с покойным мужем, Виктором.
– Мы тогда ещё не знали, где она. Я увидела пустую комнату, а в ней ждал мой муж. Сказала ему: «Вики нет, она пропала…» А он отвечает: «Я знаю». Спрашиваю: «Откуда ты знаешь? Где она?» И такими были его слова: «Ты остаёшься здесь, живёшь. А она со мной будет. И мы больше к тебе не придём». После этого я ни его, ни Вику больше во снах не видела. Через день после исчезновения дочка приснилась моей родной сестре. Она рассказывала: «Вижу яму в снегу, а в ней — Вику. Она на меня смотрит, тянет руки и плачет». Тогда никто не знал, где искать нашу девочку. Это был шок, когда Вику нашли в 80 метрах под землёй…
Тело Виктории Реймер спасатели подняли на поверхность 1 февраля. Семья опознала её. Это потрясение маме погибшей девочки пришлось переживать снова: знакомиться с документами, экспертизами, показаниями обвиняемого.
— Спасибо нужно сказать следователям из Кемерова. Если бы не они – не знаю, нашли бы мою девочку или нет. Мне привезли Вику такой, что больно смотреть… А потом показывали все эти документы, фотографии. Я знаю, что она пережила, — Ольга Реймер плачет. — Как такое возможно? Зачем он так поступил с ней? Есть фотографии с проверки показаний на месте. Он показывал, где это случилось, как он тело сбросил… Один раз включали мне видео с допросом. Полтора часа это длилось. Это очень тяжело. Противно, можно сказать…
– Я бы не смогла выслушать то, что выслушивала мама, — говорит Алёна. — Там же спрашивают всё – как это происходило… Всё это мама слышала с его слов.
– Семья приносила вам извинения?
– Какие извинения? — возмущается Алёна. — Всё лето его родители приезжали в наш переулок и садили огород. Они не думают, что это их сын. После смерти обвиняемого суд мог состоятся, если бы его родственники – отец, мать, жена или сестра – согласились бы. Слушание состоялось бы даже без него. Они бы узнали всю ту правду, которую знает мама. Все его показания, результаты экспертиз. Но они все отказались. Дело прекращено. И его семья продолжает жить в доме, где всё и произошло.
Помню, как в Орджоникидзевском суде 1 февраля мы виделись с его женой. Когда мама вышла из зала суда, та подошла и сказала: «Это не он, ещё ничего не доказано, и вы у нас ещё будете просить прощения». За что?! Что мы им сделали плохого? А я не сомневаюсь, что это он. Там столько доказательств. Есть даже свидетели – те, кто слышал крик девочки на остановке. Это была Вика.
– Она не сама села на его снегоход?
– Насколько я знаю мою сестру, она бы так не поступила никогда. Что бы он не говорил. У нас в Абашево помимо автобуса ездят частники, возят за 20 рублей. Мама Вике всегда давала деньги, хотя у той был проездной билет. И на маршрутку, и на сладости какие-то. Так вот, она никогда не садилась в такси за 20 рублей одна, тем более – к чужому человеку в машину или на снегоход.
Ольга соглашается — Вика была очень послушной девочкой и никуда бы не поехала с незнакомцем.
– Даже если наши соседи предлагали подбросить её, Вика звонила мне и спрашивала: «Можно они меня довезут до школы?», — говорит мама Виктории. — Она не заговаривала на улице с чужими людьми. Была застенчивой и осторожной. А этого человека она не знала, мы не общались уже много лет.
Ольга несколько раз встречалась с человеком, которого обвиняли в убийстве её дочери. Она вспоминает, что он всё время пытался ей что-то сказать, но общаться им было запрещено. Мать погибшей девочки ждала суда, чтобы услышать его последнее слово и сказать всё, что у неё на душе. Процесс должен был начаться уже в сентябре.
— Нас сводили с обвиняемым раз пять, наверное, — делится она. — Первый раз — 1 февраля. Он опускал голову, со мной не разговаривал, не давал против себя никаких показаний, прикрываясь 51-й статьёй Конститутции. 8 февраля начал рассказывать, что он сделал… Потом мы виделись в марте, на продлении срока заключения под стражей. Знаю, что этот человек дважды проходил обследование в психиатрической больнице и его признали вменяемым. В последний раз мы виделись в Кемерове. С ним общались через видеозапись, он сидел в камере. Спустя неделю мне позвонили и сказали, что он найден мёртвым в Новокузнецком СИЗО.
– Что вы почувствовали, когда узнали о смерти этого человека?
– Мне было тяжело. Я хотела, чтобы состоялся суд, мне дали слово, и ему тоже. Мы с детства знали друг друга, он когда-то жил на нашей улице. Дружили семьями. Я хотела ему в глаза посмотреть. Он знал, через что Вика прошла, что испытала… Этого врагу не пожелаешь… Но на его семью я не держу зла. Кому мстить? Жене, детям? Они ни в чем не виноваты.
Когда мама и сестра с любовью говорят о Вике, кажется, что она всё ещё здесь. Ненадолго вышла из комнаты и вот-вот вернётся. У близких не получается говорить о девочке в прошедшем времени. Слишком больно.
– Мы поняли, что фотографироваться надо чаще, пока все живы, — делится Алёна. — Фотографии Вики, которые были в её телефоне, пропали вместе с ним. Его так и не нашли. Снимки из компьютера до трагедии внезапно исчезли. За две недели до гибели Вика удалила всё из «ВКонтакте» и «Одноклассников», две фотографии только оставила. А это память. Мы по крупицам её собирали — в школе, по друзьям, по знакомым. Хотя и без фотографий её лицо стоит перед глазами. Вика всегда с нами, мы постоянно думаем о ней.
ВКонтакте Twitter Одноклассники