Драченино и Пиханиха, Суета и Упоровка, Мусохраново и Антибес — над кузбасской топонимикой часто посмеиваются. А мы сегодня не только улыбнёмся, но и посмотрим глубже. Происхождение слов часто отражает неожиданные повороты истории, о которых не всегда знают и сами жители посёлков и деревень. Куда падает Падунская, почему Пача одновременно большая и маленькая, что за звери водились у Анжеры и Барачата — в нашем материале.
Названия деревень и посёлков во всех языках, как правило, «говорящие». Русскому человеку понятны Недорезово и Зарубино, Правдинка и Грамотеино. Вряд ли там говорят правду или изучили грамоту, понятно, что чаще всего деревни называли по фамилии жителей, но семантическую нагрузку мы считываем легко. А вот Бельсу или Мустаг русскому человеку ничего не говорят или даже сбивают с толку: у Бельсу нет ничего белого, а у Мустага не пасутся мустанги. Зато носитель практически любого из тюркских языков легко распознает знакомые корни, означающие реку (су) и гору (таг) соответственно.
Имена рек и озёр филологи называют гидронимами, гор — оронимами, населённых пунктов — ойконимами, но для нас это не слишком важно. Важнее, что в Кузбассе это многообразие названий складывалось из разных языков и даже языковых групп. Владимир Шабалин, автор топонимического словаря «Тайны имён земли Кузнецкой», пишет, что в Кузбассе встречаются топонимы кетоязычные, южносамодийскоязычные, тюркоязычные и русскоязычные. В результате человек может пятьдесят лет прожить, скажем, в Барачатах, но так и не узнать, что на языке кетов «Бору чат» это «Волчья река». Если он, конечно, не владеющий родным языком кет, каковых по переписи двадцатилетней давности оставалось несколько сотен человек.
Два разных слова на самом деле практически полные синонимы: «Я» на мансийском — «река», а вторая буква, вероятнее всего, просто русское дополнение для благозвучности. «Суета» же — русское прочтение шорско-тюркского «суу» — «вода» и кетско-пумпокальского «тат»/«тет» — «река». «Суу тат», получается, просто «река», мигрировавшая из одного языка в другой — или, возможно, «водная река», в том смысле, что многоводная, обильная. Такая вот суета.
Кстати, «горная река» будет «туу тет» — и именно из этого словосочетания Владимир Шамалов, опираясь на многочисленные работы коллег, выводит название реки Дудет, которая течёт как раз рядом с горами — северными отрогами Кузнецкого Алатау.
К слову, жителей Яи так сходу и не поймёшь, как называть. Что порой очень огорчает яйчан. С другой стороны, кроме реки Яи, поблизости находятся реки Козлы и Малые Козлы со своими притоками Правые Козлы и Левые Козлы. Так что для благозвучности катойконима (названия жителей определённого населённого пункта) выбор реки Яи как места для основания посёлка не так уж плох.
Эти названия, конечно, русские, и произошли от крестьянских прозвищ (или фамилий — одно позднее перетекало в другое). Правда, фамилии означают не совсем то, что сейчас. Человек с прозвищем Упор ничем не упарывался, а просто был упорным. Слово «дрочить» означало ласкать, лелеять и баловать: Владимир Даль фиксирует выражение «дрочёное дитятко», а «драчёной» называли изнеженного ребёнка или домашнего питомца, и ещё сытную запеканку с картошкой. Так что крестьянское семейство Драчениных, давшее имя селу, ни к чему непристойному отношения не имело.
Название села Мусохраново тоже выглядит русским и происходит от фамилии. Словарь Шабалина ограничивается указанием на этот факт («село основано в начале 18 века крестьянами из Европейской России Мусохрановыми»), но ведь фамилия тоже что-то значит! В Поволжье она часто встречается в форме «Мусахранов» и распространена среди татар, а основой для неё послужило тюркское личное имя Мусахран, в полной форме — Мусахурхан. При этом «хур хан» легко перевести как «благородный правитель», а Муса — имя почитаемого в исламе пророка, хорошо нам известного библейского Моисея. Так что в следующий раз стоит подумать, стоит ли посмеиваться на мусохрановцами — не пришлось бы потом извиняться…
А вот над жителями села Пучеглазово, что за Абагуром-Лесным, все посмеивались без зазрения совести, и никакого двойного толкования названия у них припасено не было. Поэтому в 20 веке такое село с карты Кемеровской области исчезает — жители попросили переименовать его в Муратово по фамилии выходца из деревни, который выбился в Кузнецке в купцы третьей гильдии и стал церковным старостой.
Название станции Падунская тоже русское, но к падениям отношения не имеет. «Падуном» русские сибиряки много веков называют болото или заболоченный овраг, потому что таков процесс его образования: земля проваливается, «падает». Рядом с посёлком находится болото Большое — отсюда и название.
Это снова гидронимы — палеосибирский и тюркский, но перевод уже не так очевиден, как в предыдущих случаях: филологи точно не знают значения корней и вынуждены лишь предполагать. Судя по обилию разных «-бесов» в Сибири (Тельбес, Кильбес и другие), этот слог имеет значение «река» или «вода». «Анти» никакому толкованию не поддаётся — возможно, это название племени. Единственное, в чём филологи уверены — ничего общего с греческой приставкой «анти» в значении «против» эта часть слова не имеет. Так что пока наиболее вероятный перевод названия Антибеса — это просто «река племени Анти».
У Анжеры происхождение чуть менее туманное: «ан» ассоциируют с тюрским «анг» — «звериный», «жер» — с корнем «чер», то есть «земля». Получается река в «землях зверей», и эта интерпретация вполне соотносится с обилием пушнины в здешних лесах, которое сохранялось вплоть до начала строительства Транссиба.
Несмотря на очевидное созвучие и один и тот же язык — кетский — корни этих гидронимов разные и даже, можно сказать, противоположные. Кетские формы этих слов реконструируют как «Боручет» и «Пагечет». «Бору» по-кетски — «волк», и жизнь на «волчьей реке» представляется полной опасностей. А вот «паге» означает чёрную смородину, так что перевод названия Бачат получается мирным, травоядным и чуточку былинным: речка Смородина.
Пытливому взгляду может показаться, что Пача — деревня в Яшкинском районе — на роль речки Смородины подходит больше: и размером она меньше Бачата, и звук «п» имеется. Но филологи против: это третий кетский корень, «пача» — «большой». Парадокс в том, что Пача — речушка малюсенькая. Самое популярное предположение, объясняющее этот парадокс, выглядит так: кеты называли большой рекой («пача ул») не Пачу, а реку Томь («Тоом»), в которую та впадает. Но тюркские племена, пришедшие позже, просто перенесли название на Пачу — так и стала маленькая река называться Большой.
Кстати, у Барачата есть шорский брат Парлагол. Реки разные, а названия одинаковые: на шорско-тюркском «Порулы гол» тоже значит «Волчья река».
Пиханиха — левый приток Томи, на котором ничего не пихают. Кетский корень «пы» означает «кедровый», а «ган»/«кан» — широко распространённый палеосибирский гидроним, то есть опять же просто «река». Как «Пыган» стало Пиханихой, надо спрашивать русских переселенцев 17 века, когда началось освоение Среднего Притомья.
Деревня Пинигино тоже стоит на Уньге (которая, как помним, называлась Барачат), но названа по фамилии переселенцев. Старожилы деревни утверждали, что фамилия Пинигины образована от названия притока Северной Двины — реки Пинеги, где и проживали основатели деревни до переезда в Сибирь.
Остаётся только удивляться, как много народов, языков и культур смешались в Сибири. И, нет-нет да и посмеиваясь над названиями, не забывать о благожелательности и дружбе.
Фото: A42.RU
ВКонтакте Twitter Одноклассники