Трудовик — рукастый небритый дядька, любящий заложить за воротник. Девочки — за плитой и швейной машиной. Мальчики со стамесками, вытачивающие скалку на станке. Предмет, в котором ничего не надо заучивать, зато нужно многое делать руками. Примерно такие ассоциации с уроками труда сложились у поколения, окончившего школу в промежутке от 1980-х до 2000-х.
Сейчас эти люди отправляют в среднюю школу уже собственных детей и внуков — и удивляются тому, что для уроков труда нужна тетрадь и компьютер, а варить борщ будут только через год и всего один раз. Давайте разберёмся, что изменилось на уроках труда в современной школе, куда делись табуретки и при чём здесь робототехника, модульность и лишняя ответственность.
Дочь Ольги перешла в шестой класс кемеровского лицея № 23. Здесь уже несколько лет как смонтировали оборудование в кулинарном и швейном классах. В отдельном кабинете — ещё и современные токарные станки. Всё стоит новенькое, блестящее и… неиспользованное. Дети на уроках погружены в теорию: вчера конспектировали настройку лучковой пилы, сегодня изучают устройство станка СТД-12М. Теперь дочь Ольги знает, что у станка есть задняя бабка, передняя бабка и подручник. Правда, к самому станку она не подходила ни разу — практических занятий не предусмотрено.
— Хоть бы в реальности показали, что вот он — станок. Когда он на картинке, это попросту скучно разглядывать детям в 11-12 лет, — грустит Ольга.
Администрация школы объясняет положение так: педагогов на то, чтобы разделить классы на группы, не хватает, а целиком весь класс ни в один из оборудованных кабинетов не поместится. Поэтому учительница ограничивается теорией, а практические занятия предлагает выполнить дома — с родителями.
Схожая ситуация в кемеровской школе № 33: уроки труда здесь тоже теоретические. Правда, условий для каких-то других в школе и нет: ни кухонных плит, ни новеньких станков.
— На родительских собраниях учителя говорят, что можно обойтись и тетрадками: программа, мол, это допускает. Неформально добавляют: какие иглы, какие молотки с гвоздями? Не дай бог ребёнок травмируется! «Это ведь вопрос безопасности». Я так понимаю, что в том числе и безопасности педагогов, которых за происшествие на практическом занятии по голове не погладят. А когда нет занятий — нет и происшествий, — рассказывает отец пятиклассника Станислав.
Оба родителя наперебой вспоминают собственное детство. Станислав рассказывает про чудаковатого сгорбленного трудовика без одного пальца, старые резиновые фартуки и деревянную стружку; вспоминает, как он выточил скалку для теста на станке и торжественно вручил дома маме. Ольга говорит, что только на уроках труда она и научилась готовить: родителям в девяностые было попросту некогда её учить, они работали с утра до вечера.
Теперь, видимо, родители считаются людьми более свободными, потому что кулинарные азы её дочь проходит таким порядком: на уроках учительница объясняет, что нужно делать, но готовят дети исключительно дома.
Далее неожиданный поворот: администрации обеих школ ничего не нарушают. Федеральная программа по трудам действительно составлена так, что теоретических занятий в ней больше, чем практических. Более того, среди целей программы практические навыки не упоминаются вовсе.
Федеральная рабочая программа по учебному предмету «Труд (технология)» на 2025 год доступна на сайте Минпросвещения РФ. Из пояснительной записки к ней сходу понятно, что нынешние уроки труда — не совсем те, что раньше. Вернее — совсем не те.
В советской школе программа ставила чёткую цель: развитие практических навыков. Детей учили делать табуретки и готовить борщ не для чего-то ещё — их именно что учили делать табуретки и готовить борщ. А уж попутно, конечно, прививалась трудовая дисциплина и уважение к труду, воспитывались советские люди, которые должны будут построить коммунизм.
Программа 2025 года формулирует конечную цель иначе: «формирование технологической грамотности, глобальных компетенций, творческого мышления». Навыки, как видим, не упоминаются. Практические занятия в программе, конечно, есть, но в таком контексте они не цель, а лишь средство. Школьники должны приобретать «базовые навыки работы с современным технологичным оборудованием», чтобы ознакомиться с разными профессиями и выбрать какую-то себе. Поэтому табуретки и борщ (точнее, «блюда» и «изделия») в программе упоминаются, но выполняют вспомогательную функцию: познакомить с технологиями обработки материалов и профессиями. При этом гораздо больший акцент программа делает на робототехнике, компьютерной графике, 3D-моделях и автоматизации.
Иными словами, программа по трудам в 2025 году вообще не ставит целью научить кого-то готовить, шить или слесарничать. Мир изменился — изменился и труд. И хотя занятия должны строиться «на неразрывной взаимосвязи с трудовым процессом», на практике взаимосвязь всё же разрывает то нехватка оборудования, то дефицит кадров, то чей-то страх.
Ожидания Ольги, как и многих других родителей, завышает роскошное оборудование в новых школах. В их детстве такое и не снилось — поэтому родители думают, что сейчас их детей быстро научат всем пользоваться. Но программа предмета не подразумевает, что школьники будут регулярно готовить еду или резать металл. Например, «приготовление блюда» — это лишь пара практических занятий в рамках модуля, одного из многих.
Модульность современной программы по трудам означает, что дети, переходя из класса в класс, изучают одни и те же темы, но каждый раз погружаются всё глубже. Например, в модуле «Робототехника» в пятом классе они только записывают в тетрадку принципы работы роботов и базовые принципы программирования, в шестом — собирают мобильного робота, в седьмом — сами программируют контроллер, а к девятому должны попробовать управлять беспилотником.
Обязательных модулей всего пять: «Компьютерная графика. Черчение», «3D-моделирование, прототипирование, макетирование», «Технологии обработки материалов и пищевых продуктов», «Робототехника» и общий по отношению ко всем (то есть опять же сугубо теоретический) «Производство и технологии». К этим пяти в школе могут добавить «по запросу участников образовательных отношений» — то есть родителей, педагогов или региональных властей — ещё вариативные модули: «Животноводство», «Растениеводство» и «Автоматизированные системы».
Модульный принцип федеральной программы позволяет разработчикам рабочих программ на местах менять очерёдность изучения модулей и по-разному компоновать темы. В программе прямо так и написано, что школа вольна сама разработать и утвердить свой вариант тематического планирования, сокращать количество часов одних модулей в пользу других, определять «формы и методы освоения содержания». Буквально: «порядок, классы изучения модулей и количество часов могут быть иными с учётом материально-технического обеспечения образовательной организации». То есть у кого есть плиты, станки и учителя — те занимаются с ними. У кого не хватает чего-то (или не хватает всего) — занимаются как позволяет ситуация. Если программа разработана и утверждена надлежащим порядком, жаловаться родителям по большому счёту не на кого.
— Все 75 школ города Кемерово оснащены каким-либо материально-техническим оборудованием для реализации программы. При отсутствии необходимого материально-технического обеспечения часы, выделяемые на практические работы, можно перенести на изучение других тем. Либо практическая часть может быть реализована на базе учреждений дополнительного образования, ДТ «Кванториум», IT-куба и других, — подчеркнули в управлении образования администрации Кемерова.
В министерстве образования Кузбасса подчёркивают, что условия для освоения практических навыков есть в школах всего региона.
— В 2025 году поступило новое оборудование для кабинетов по труду в 409 школ общей стоимостью 39,17 миллиона рублей. Закуплены швейные машины, гладильные доски, манекены, утюги, миксеры, электроплиты с духовкой, инструменты: ножовки по дереву и металлу, плоскогубцы, лобзики, отвертки и так далее, — сообщает пресс-служба министерства.
Отметим, что это в целом рядовая вещь: о пополнении школ оборудованием в Кузбассе сообщают ежегодно. Ольга и Станислав с этим в общем и не спорят: по их мнению, дело не в материальных условиях, а в доброй воле школьного руководства, которой хватает не везде и не всегда.
— Ребёнок у друзей учится в школе № 85, и у него всё отлично с практикой. Они там и одежду для кукол шьют, и готовят из продуктов, которые весь класс приносит из дома. Школа большая, там смогли это организовать. Может, и у нас смогут? — лелеет надежду Ольга.
Федеральная программа в итоге допускает что-то вроде специализации школ: городской лицей может сделать акцент на ИТ и добавить изучение автоматических систем управления, сельская школа — топить за экологию и изучать растениеводство на сельских полях, если уж станков не подвезли. Реализация таких сценариев ложится на плечи руководства школ, которые должны иметь не только оборудование и учителей, но и известную организационную смелость. Но соблазн не брать на себя лишней ответственности нередко всё же перевешивает.
Фото: A42.RU