Муж пьёт, а жена в одиночку кормит семью и прячет синяки под водолазкой. Сын вынес всю технику из квартиры, но мать отдаёт ему последнее, чтобы у «ребёнка» не случилось ломки. Таких семей в России тысячи. Они не обращаются за помощью к полиции и медикам и даже не пытаются себя защитить от тех, кто разрушает их жизнь. Дело здесь не в любви. Вернее, не только в ней.
Родные людей с алкоголизмом и наркоманией переживают созависимость. Вместе с больным человеком они проходят через ад, не осознавая, что во многом создают его сами. Что такое «жёсткая любовь», почему материнская забота сводит на нет лечение и как вернуть себе собственную жизнь «Газете Кемерова» рассказала клинический психолог Кемеровского областного наркологического диспансера Анжелика Иванова.
Созависимость — это зависимость от другого человека: психологическая или даже физическая. Фокус сдвинут на него, всё остальное перестаёт быть важным. Это состояние переживают близкие людей с алкоголизмом и наркоманией. Они эмоционально заражаются его болезнью и настолько сильно на ней сконцентрированы, что перестают жить своей жизнью.
Чаще всего от созависимости страдают женщины — жёны и матери. Отцы в большинстве случаев остаются в стороне.
— Для мужчины ребёнок — это всегда личный проект. Они видят в детях своё продолжение. Когда проект не удался из-за осуждаемой обществом болезни, они занимают по отношению к сыну или дочери отстранённую позицию. И говорят жене: «Это твоё пагубное воспитание, я тут не при чём», — отмечает Анжелика Иванова. — В моей практике на группы созависимых приходят только 2% мужчин. 73% моих слушательниц — это мамы, ещё 25% — жены. И большинство из последних замужем за алкоголиками. Семьи наркоманов разрушаются быстрее, супруги не выдерживают — уходят.
Почему так происходит? Человек может годами выпивать по выходным и не считать себя алкоголиком. Его зависимость развивается долгое время. Жена сначала не видит проблемы, потом как-то мирится с ней. Зависимый может выполнять свои обязанности, даже семью обеспечивать. В таких семьях формируются правила: «Не ходи к папе, пока он пьяный», «Не обсуждаем нашу проблему вне дома» и так далее. Да и в нашей культуре принято: мол, пьют все, что такого.
У наркоманов ситуация другая. Уже за пять лет в его жизни настаёт хаос. Потеря работы, здоровья, ВИЧ и гепатит, проблемы с законом. Многие женщины не выдерживают, особенно если в семье есть дети. Спасают их, уходят, но могут долгое время страдать от чувства вины. А единственный, кто остаётся рядом с наркоманом до конца, это мама.
— Когда пациента кладут в клинику, у него происходит некий разрыв с родителями. Мы видели, как мамы приходят в реабилитационный центр, заглядывают в окна, подолгу ходят вдоль забора — лишь бы увидеть ребёнка. Звонят по 20 раз в день. Тяжело переносят даже временное расставание, хотя их дети уже давно выросли — им по 30–40 лет. Это сродни ломке.
Но созависимые родители разрушают не только себя. Они ещё и «помогают» ребёнку дальше употреблять наркотики или выпивать.
– Как? Кормят его, оплачивают жильё, покупают дорогие вещи, которые чадо тут же сдаёт в ломбард. Семья закрывает глаза на то, что их отпрыск не работает, не выполняет обещаний, что закончит со всем этим, — делится психолог. — Слышала я и о вопиющих случаях. Одна пациентка рассказывала, как мама принесла ей наркотики в роддом! Не хотела, чтобы доченьку мучила ломка, пыталась ей состояние «облегчить».
Если родители не дают денег сами, зависимые их отнимают силой, крадут или угрожают, что убьют себя. Выносят все ценные вещи из дома — пропивают или «прокалывают».
— У нас есть пациент, его маме за 60. Она вынуждена стирать руками, потому что всю бытовую технику сынок продал, включая старенькую стиральную машинку. В полицию она не обратилась — сына же посадят. Приходит, гладит его по голове, как маленького ребёнка: «Мой сыночка, мой дорогой, только лечись, я всё для тебя сделаю». Когда с 35-летним мужчиной так говорят, это уже нездорово. Он для неё по-прежнему ребёнок. Нет никакой дистанции между ними.
Зависимый перестанет употреблять, когда столкнется с последствиями своей болезни. Но семья не даёт ему такой возможности.
— Между зависимым и его проблемами всегда есть его сердобольная мама. Она заплатит, договорится, отмажет от любой беды. И она считает, что это любовь. Но это искажённая, больная любовь, которая лишает ребёнка возможности повзрослеть и самому нести ответственность за свою жизнь. Он остаётся незрелым, инфантильным. А ведь родители не вечные, их когда-то не будет. И тот, кто сам ни за что не отвечал, обречён на гибель.
— Созависимые люди часто употребляют слово «мы». Чаще всего, это матери. Рассказывая о ребёнке, они сливаются с ним. «Мы окончили школу, сходили в армию, женились, в тюрьме сидели…» Спрашиваю: «Что, прямо вместе сидели?» У пациентки недоумение. Они даже не осознают этого. У них та же тесная связь, что между матерью и младенцем. Хотя уже к году жизни ребёнок — отдельная личность, — объясняет клинический психолог.
У созависимых низкая самооценка. Они позволяют другим людям относиться к ним потребительски, не умеют говорить «нет». Даже посторонним, и уж тем более близким людям. Анжелика Иванова вспоминает, как одна из её подопечных по утрам готовила завтрак всем членам семьи, собирала их вещи и даже выдавливала зубную пасту на щётки. При этом не успевала ничего сделать для себя — ни поесть, ни сделать причёску и макияж. «Я потом, после них», — приговаривала она.
— Стыд, страх, гнев и вина — эти чувства наполняют жизнь созависимых людей. Им стыдно, когда близкий человек совершает дурные поступки. Из-за слияния они переносят всё на себя: он с кем-то подрался или что-то украл, значит, я плохая. Страх — вернётся ли он домой, останется ли в живых, вдруг заберут в полицию или нагрянут кредиторы. Они в постоянном напряжении, как перед ударом. Всё время ждут плохого.
Жизнь рушится, ничего сделать не удаётся, поэтому захлёстывает гнев. Маленькие, хрупкие женщины мне говорили, что в них просыпается сила нечеловеческая в такие минуты. Они готовы броситься на любого, тяжело совладать с собой. Ну, и вина — родители считают, что не так воспитали, жена — что не удержала и не спасла, уточняет специалист.
В России созависимость есть в семьях, где нет людей с наркоманией и алкоголизмом. Люди растворяются в своих мужьях, детях, внуках. Посвящают им каждую минуту своей жизни. Откуда берётся болезненная, патологическая фиксация на другом человеке?
— Можно предположить, что в нас живёт память о послевоенном времени. Мужчин было мало, с фронта они приходили искалеченные. Женщины сами вели хозяйство, зарабатывали на хлеб, ухаживали за мужьями с инвалидностью. Сейчас мы продолжаем относиться к супругам и сыновьям как к беспомощным людям, требующим неустанной заботы. Делаем за них то, с чем они вполне могут справиться сами. Как говорят жены людей с алкоголизмом? «Он без меня пропадёт». Но это взрослые люди, которые должны отвечать за свой выбор.
К тому же, созависимость включает и вторичную выгоду. Сначала мы берём на себя роль спасателя, а потом жертвы. Вы не раз слышали, как отчитывают мужа или ребёнка: «Ты мне всю жизнь испортил, я могла бы институт закончить, красавицей стать… А я всё тебе отдала!» Зачем это нужно? Получается, можно ничего не делать для себя, а потом обвинять в этом кого-то другого. А ещё всем рассказывать о своём героизме. Поэтому поддерживать близких и помогать им можно, но только если у вас есть такое желание. Вы ни в коем случае не должны от этого страдать.
— Мои родители выпивали. Сначала только отец, потом и мама. Мы жили в нищете. Мы с сестрой недоедали, родители дрались, иногда били меня. Потом отец умер от водки. Я думала, что мои дети такого горя не хлебнут. Казалось, что я выбрала верный путь…
У первого мужа начались проблемы с алкоголем. Я не стала с ним жить. От первого брака растила дочку. Когда выходила замуж во второй раз, уверена была, что всё будет иначе. Сама я вообще не употребляла алкоголь. Жили мы неплохо, у нас родилась вторая дочь.
Сначала муж выпивал только по праздникам. Потом и по выходным, всё чаще. «Я так расслабляюсь», — говорил он. Каждый раз это была водка. Просила отказаться от выпивки. Мол, девчонки подрастают, какой ты им пример подаёшь. Он соглашался со мной, но это ничего не меняло. При этом он работал монтажником пластиковых окон, содержал нашу семью. В первую волну кризиса я находилась с ребёнком дома, он часто болел. Так мы ни в чём не нуждались. Ссор, драк у нас не было в доме. Лет пять мы прожили спокойно. Но к бутылке он прикладывался каждые выходные, и эта стабильность меня пугала.
Потом стало хуже. Он перестал брать заказы. Выпивал почти каждый день. Я вышла на работу и взяла на себя все расходы, от продуктов до коммунальных услуг. Моего ответственного мужа узнать было нельзя: теперь он даже ребёнка из садика не мог забрать. Приезжаю домой — а он лежит в пьяном угаре, и так каждый раз. Мы ругались. Правда, не при детях — всегда выходили на улицу.
Начались упрёки с его стороны: «Я тебе не нужен, ты всё время на работе, у тебя подруги… Я пью из-за тебя». И условия: мол, брошу, если перестанешь общаться со своими друзьями. Я шла на компромисс: после работы уделяла время только ему, попросила своих девчонок с работы по вечерам мне не звонить. Но он слово не сдержал. Также он манипулировал старшей дочерью: будешь хорошо учиться – откажусь от водки. Она верила, старалась, но ничего не менялось.
Год назад я узнала о группе созависимых и начала лечиться. Тогда же я ушла от мужа. Прожила у подруги месяц, думала, очухается. Всё это время он пил. Сейчас мы вернулись домой, а он переехал к родителям. Я позиции не сдаю: хочешь со мной жить — лечись.
Многие люди приходят к психологу с агрессией. Они не готовы меняться, ставить условия близким. Это же очень сложно. Я понимала, что мне нужна помощь и выполняла все рекомендации. Самое трудное было сказать ему, что я с ним не буду, пока он пьет. В глаза. Страшно обидеть. Боишься остаться одна. Помню, как он спросил меня: «Значит, я тебе не нужен». Ответила: «Не нужен». Мне понадобился год, чтобы это сказать.
Я стала другой. Раньше мне не хотелось отдыхать, делать что-то для себя. В этом году мы с детьми впервые поедем к морю, в Крым. Раньше я улыбалась, даже когда мне было плохо. Сейчас не боюсь выражать свои чувства. Больше всего на свете я боюсь, как бы моя дочь не повторила мою судьбу. Поэтому буду лечиться от созависимости и дальше.
— Мой брат меня младше на пять лет. Он получил высшее образование, женился, нашёл достойную работу и неплохо зарабатывал. Правда, брак оказался неудачным. У жены были проблемы с алкоголем. Сначала они выпивали по праздникам, по выходным с друзьями. Казалось, как все. Но она напивалась серьёзно, и он вместе с ней. Кончилось тем, что она допилась до алкогольного психоза. Брат не смог с ней жить, они развелись.
Стал жить один, увлёкся йогой, отказался от мяса. Руководил отделом в магазине. Мы были за него спокойны. Но он становился другим — злым, раздражительным. Мы не понимали, что происходит. Однажды мама зашла к нему, а он без сознания. Думали, инсульт. Врачи приехали и нашли алкоголь в крови. Потом оказалось, там были и наркотики: соли. Их анализами трудно определить. Это была передозировка. Его откачали.
Брат стремительно падал вниз. Потерял работу, потому что пришёл туда в наркотическом опьянении. Набрал микрокредитов: для себя и бывшей жены.
Меня душил панический страх за жизнь брата. Я даже слабо помню то лето, когда мы узнали о наркотиках. Какая погода была, как мы жили… Он уже курил наркотики при нас. Не знала, что делать. Поехала к наркологу. Узнала, что без желания брата ничего не сделаешь. Потом я пришла на Карболитовскую в группу самопомощи созависимых. Начала лечиться. Мне сказали, что надо дождаться дна, чтобы брат сам попросил о помощи.
Мы оставили его на две недели с употреблением. Он обвинял нас, что мы его ненавидим, желаем ему смерти. Мне рассказали, что так он манипулирует нами. Всю технику и мобильный телефон «прокололи» его друзья-наркоманы. Когда мы пришли к нему, он был еле живой. «Не бросайте меня, я хочу остановиться», — сказал он. И согласился лечиться. Потом снова отказывался, но помогла встреча с бывшим наркоманом — парень пять лет в трезвости. Он убедил его лечь на реабилитацию.
Брат пролечился уже девять месяцев и продолжает этот путь. А я лечусь вместе с ним от постоянного страха и гиперконтроля. Мне нужно было контролировать всех. А нужно иначе — сделать то, что от тебя зависит и успокоиться. Я узнала, что у меня низкая самооценка, что не умею говорить «нет». Мне предстоит ещё этому научиться.
Но я поняла главное: выздоровеет брат или же нет, моя жизнь не должна от этого разрушиться. Я поддержу его сейчас, когда ему трудно. Но дальше, когда его лечение закончится, ответственность за его жизнь и поступки будет уже на нём.
— Мы учим людей с созависимостью «жёсткой любви». Чтобы они, думая о благе близкого человека, твёрдо сказали: «Лечись или на меня больше не рассчитывай. Ты выбрал эту жизнь, я тебя не учила этому…», — рассказывает Анжелика Иванова. — Но и это не самое трудное. Тяжелее всего не кормить и не одевать ребёнка или мужа, которого прежде полностью содержали. Пациентки протестуют, а я отвечаю: «А если вы не будете работать, вас накормят? Нет. А почему вы кормите, если он не работает и ведёт паразитирующий образ жизни?». Родители должны оставить зависимого наедине с его болезнью, чтобы он почувствовал её последствия на себе и попросил о помощи. Только тогда он остановится.
Зависимому передают ответственность за его жизнь и поступки. Всё, что с ним происходит — это теперь его проблемы. А у матери и супруги снова есть собственные интересы.
— В семье должны быть правила, которые оговорены и приняты всеми. Как распределяются финансы и домашние обязанности, во сколько приходить домой и ложиться спать — это нужно обсуждать. У большинства созависимых дома вообще нет правил. А они необходимы. Например, вам в шесть утра вставать на работу. Поэтому в 11 вечера вы запираете дверь и ложитесь спать, а не ждёте сына с наркозависимостью. Он должен придти вовремя или ночевать в другом месте, если нарушает своё обещание. Первое время это даётся трудно. Но приносит свои плоды, — подчёркивает психолог.
Созависимые люди часто пренебрегают собой. Анжелика Иванова учит своих обращаться за помощью, если их родственник применяет к ним силу или угрожает. Не впускать его в дом, если он пришёл в состоянии потребления и опасен.
— Пусть кричит и скандалит. Неважно, что подумают соседи. Главное, это ваша безопасность, — подчёркивает она. — А в ответ на шантаж и просьбы надо говорить слово «нет». Без всяких доводов и оправданий, спокойно и уверенно.
Созависимые учатся любить себя, распознавать свои чувства и желания, анализировать поступки. И они меняются.
— Новички приходят в мрачной одежде. У них страдальческое выражение лица, неухоженный вид — они о себе не заботятся, многие на занятие пришли, чтобы спасти своих близких с зависимостью. Садятся на задние ряды, бояться высказать своё мнение. Со временем человек двигается ко мне ближе, рассказывает о себе. Меняется его облик. Когда женщины выздоравливают, то в гардеробе появляется одежда ярких цветов. Делают макияж и причёски. У них появляются интересы. Они ходят на фитнес, танцуют, планируют путешествия. Словом, живут! Независимо от того, что происходит с их мужем или сыном. Во многих случаях эти перемены подталкивают наркомана или алкоголика к лечению, причём успешному. Мне доводилось видеть семьи, в которые возвращалась гармония.
Анжелику Иванову часто спрашивают, как избежать созависимости и уберечь от неё своих детей. Ответ только один — лечиться самим и разбираться в себе. Занятия для созависимых проходят на Карболитовской, 15 каждую неделю анонимно и бесплатно. Двери здесь открыты для всех.
ГБУК КО КОКНД Реабилитационный центр «Фламинго»
Адрес: Кемерово, улица Предзаводская, 3
Телефон: +7 (3842) 57-15-74;
Группа по лечению созависимости
Карболитовская, 15
Среда, 18:30 (анонимно и бесплатно)
ВКонтакте Twitter Одноклассники