Днём 4 июля в Кемерове частично обрушился дом по улице Рукавишникова, 24. Его признали аварийным весной 2019 года, а жильцы стояли в очереди на новое жильё. Они не успели дождаться квартир: дом начал рушиться раньше срока. Осыпалась кирпичная кладка около первого подъезда. Никто не пострадал — по крайней мере, физически. Но морально люди подавлены, они не знают, что делать дальше. Вместе с домом разрушились их привычный быт и спокойная жизнь.
Из первого подъезда выходит уставшая женщина, нагруженная сумками и баулами. Вокруг неё — дети с рюкзаками и пакетами. Это — Анастасия Сивагина. Она только что приехала с 10-часовой смены и не планировала экстренный переезд. Но ей вообще не везёт с жильём: шесть лет назад она купила дом под материнский капитал, прожила в нём три года, он начал рушиться. На замену предложили квартиру — на Рукавишникова, 24.
— В декабре 2016-го мы заселились в квартиру, а там трещины, сырость, грибок. Позже выяснилось, что каждую весну и осень появляются огромные слизняки. Когда я только сюда въехала, мне сразу соседи сказали, что дом рушится. Ну, а после того, как на первом этаже поставили пластиковые окна, стена совсем плохая стала. И в итоге весной 2019 года дом признали аварийным. Получается, сменила одно аварийное жильё на другое, — горько усмехается женщина.
Администрация предложила альтернативу: комнату на Инициативной, но Анастасия отказалась. Ей не хочется менять три комнаты на одну, да ещё и в отдалённом районе города, особенно когда дети ходят в школу и детский сад тут же, на Дзержинского. Других вариантов пока что нет. Женщина вспоминает момент, когда узнала, что из старого жилья придётся уезжать:
— Я была на работе, мне позвонила соседка и сказала: «Настя, приколись, у нас рухнул дом!». Первым делом я спросила, все ли живы. У меня дома оставалась 14-летняя дочь Соня, но, к счастью, всё оказалось в порядке. Вообще я даже не удивилась. Этого следовало ожидать.
С Анастасией мы беседуем недалеко от дома её отца: вместе со своими дочерями она временно перебралась к нему. Рядом с уже бывшей квартирой поговорить не получилось — с переездом торопили люди у подъезда, которые явно не хотели, чтобы она общалась с журналистами. На просьбу представиться мне ответили, что они «просто зеваки».
Из разговоров с другими жильцами выяснилось, что это — представители городской администрации и управляющих компаний. На закономерный вопрос о том, почему они сразу этого не сказали, одна из женщин показала на часы: «Видите? 18.20. Наш рабочий день уже закончился. Сейчас мы обычные люди».
Всего в доме восемь квартир, где проживает 20 человек. На данный момент четыре семьи перебрались во временное жильё. Как рассказали в администрации Кемерова, им предоставили помещения из городского манёвренного фонда. Ещё четыре семьи остались жить у родственников и знакомых.
Переехать им помогли — дали «Газели» и рабочих, которые перетаскивали тяжёлые вещи. Но большую часть крупногабаритной мебели пришлось пока что оставить в квартирах: на новых местах её попросту некуда ставить. При этом в старую квартиру, в случае необходимости, попасть можно по предварительному звонку в управляющую компанию. Сейчас двери подъездов опечатаны.
Один из жильцов, Антон Щербаков, говорит, что история с аварийным домом длится уже лет двадцать.
— Дом сам по себе не соответствует СанПиН. Тут даже нет вытяжки. Буквально месяц назад приезжала эксперт из Кузбасского института судебных экспертиз, мы с ней залезали на крышу, она всё там фотографировала, чтобы вынести окончательное заключение, что дом действительный непригоден для проживания.
В Кузбасском институте судебных экспертиз эту информацию подтвердили. Их специалист действительно обследовал дом на Рукавишникова, 24 по заказу управляющей компании «РЭУ № 21», которая и обслуживает этот адрес.
Вообще, по словам жильцов, этот дом возвели в 1948 году как кооперативный — строительством занимались не профессионалы, а люди, которые здесь работали и которым было негде жить. Изначально его строили в качестве временного жилья, но нет ничего более постоянного, чем временное. Поэтому дом не снесли и продолжили его использовать.
Максим Щербаков прожил в этом доме всю жизнь — около сорока лет. Вспоминает, что за это время чего только не случалось. Например, из стены под обоями проросла картошка. Вызвали специалистов из УК, те посмеялись, но проблему устранили.
— Проблемы в квартире постоянные: грибок, плесень, осыпание штукатурки и потолков. Недавно вот меняли потолок, перекрытия прогнили. Обычные проблемы старого жилья. В прошлом году нам поменяли кровлю — и выписали нас из очереди на аварийность, так как якобы произвели капитальный ремонт. Но сам дом уже уходит под землю, кирпич сыпется как песок, постоянная сырость и влажность.
Мужчина рассказывает, что кроме кровли и покраски подъездов за последние десять лет тут больше ничего не сделали, хотя в ЖКУ включены ежемесячные отчисления на капитальный ремонт. Штукатурку, которой отделан дом, жильцы клали сами — вернее, скидывались и нанимали рабочих, так как обращения в управляющую компанию ни к чему не приводили.
— Но фасад дома, конечно, выглядит прилично: лет пять-шесть назад сюда приезжал Путин, поэтому начали суетиться и внешний вид дома привели в порядок, — говорит Максим.
Кроме Максима с женой в квартире прописана его мама, она инвалид первой группы. Её отправили в госпиталь для ветеранов, но вот семье никаких вариантов не предложили. Они не стали дожидаться, собрали вещи и решили пока что пожить у родственников.
— Нам сказали, что в эту квартиру мы уже не вернёмся, будет только расселение. Куда — пока непонятно.
— 11 лет мы писали в администрацию и просили принять меры. Дом уходит под землю, по полу черви ползают. Но пока дом не обрушился, меры не приняли. 11 лет мы писали, а теперь за полдня должны съехать, — возмущается Любовь Егорова, которая жила здесь со своей внучкой
На замену трёхкомнатной квартиры предложили однокомнатную, но зато на ФПК. Говорит, показали старую квартиру с плохим ремонтом, спёртым запахом и недостатком места. Но это лучше других вариантов: в Кировском и Предзаводском районах и Кедровке. От них Любовь сразу отказалась — слишком далеко ездить на работу.
— Так как дом признан аварийным, межведомственная комиссия должна ежегодно его обследовать. Я спросила: «Обследовали ли дом в этом году?» Мне ответили, что да, обследовали. А как? Мимо проезжали и посмотрели со стороны? Ни к кому из соседей никто не приходил, не смотрел, в каких условиях люди живут.
Женщина заходит в подъезд, но возвращается через пару минут и кричит представителям администрации: «Там нет света, я ничего не вижу!» Ей отвечают, что электричество и воду уже отключили. Она чуть не плачет: «А как мне собираться? Я даже не могу найти свои лекарства! Вы что, издеваетесь надо мной?». Ей ничего не отвечают.
После аварии в доме действительно сразу же отключили все коммуникации и организовали круглосуточное наблюдение. На месте работают специалисты службы инженерной защиты. По окончании проверок они сделают заключение, на основании которого будет решаться дальнейшая судьба здания и его жильцов. Как им жить дальше сейчас — никто не знает.
ВКонтакте Twitter Одноклассники