Маленькие герои: как дети выживали на войне

В России власти рассмотрят законопроект о дополнительной выплате детям войны. Это те люди, которые сталкивались с испытаниями и трудностями, как и заслуженные герои.

Сейчас говорят, что дети в то время взрослели раньше, они были другими, потому что их опоясывали боль, отчаяние, голод. Так ли это на самом деле? Что делали дети во время войны — где учились, чем питались, как выживали? Ответы на эти вопросы корреспонденту A42.RU помогла найти старший научный сотрудник отдела военной истории Кемеровского областного краеведческого музея Любовь Смокотина.

Дети у станков

На войне детей не бывает, гласит известная поговорка. Ребята взрослели не потому, что хотели, — того требовала жизнь. На фронт уходили отцы, братья, мужья и сыновья, а вместо них помощниками становились мальчики и девочки. У большинства не было возможности ходить школу — стоящий на заводе мальчишка, не окончивший и семи классов, не редкость в Кузбассе.

Во время войны в регион эвакуировали 82 предприятия — военные, угольные, химической промышленности, металлургии. На некоторых из них во всю использовали детский труд.

— Вот на таких токарных станках работали ребята с 12 лет. Они уже не считались инфантильными, маленькими, как сейчас в таком же возрасте. Надо было много работать, никто даже вопросов не задавал. Если ты был мал ростом, приходилось приспосабливаться — вставали на ящики, куда производили укладку созданных деталей. Потом их отправляли на фронт, — рассказала сотрудник музея Любовь Смокотина.

А вопросов не задавали потому, что работа на предприятии была единственной возможностью прокормить семью. Или ты идёшь в школу и получаешь худо-бедно образование (об этом мы поговорим позднее), или пашешь на заводе и получаешь продуктовую карточку. Родители соглашались на такой шаг, лишь бы младшим детям, бабушкам и дедушкам было что кушать. Те, кто помладше, отправлялись в поля, в сельское хозяйство, в госпитали. Там они помогали подписывать посылки, письма, устраивали концерты, чтобы радовать раненых: в одной палате ставили слушать пластинку пару раз, затем переносили в другую. 

Дети становились в один ряд с женщинами, которым тоже приходилось осваивать тяжёлое оборудование, и ветеранами труда. На Кемеровском коксохимическом заводе дети были в основном подсобниками. Их допускали только до тех работ, где не требовался квалифицированный труд, и он не касался опасности. На шахты мальчиков вообще не отправляли — слишком специфичная и опасная работа даже для крепких подростков.

Сыновья полка

Во время войны более 3  500 фронтовиков были, по сути, детьми — младше 16 лет. Данные лишь приблизительные, мы не считаем тех, кто вступил в партизанские отряды. Дети попадали на фронт самыми разными путями.

— Все, непременно все стремились туда. Они считали: разобьём врага быстренько! Порыв был патриотический, искренний, когда ты не наёмная армия, а жаждешь освободить свою родину от непрошеного врага, — продолжила Любовь Смокотина.

Ярким примером храбрости и патриотизма стал Гена Красильников, окончивший всего 8 классов. Мальчика помнили как спокойного, сдержанного, стремившегося к знаниям, при этом компанейского и весёлого. На войне о школе и любимом увлечении Гены — рисовании — теперь не было и речи. Мальчишка пошёл работать слесарем на завод «Карболит». И не раз посылал письма с просьбой отправить его на фронт. Как итог — в 1943 году его направили в пехотное училище, а оттуда — во 2-ю стрелковую роту 2-го батальона 212-го гвардейского полка. Он отличился во время форсирования реки Днепр севернее Киева и погиб в одном из боёв. На тот момент Гене было всего 17 лет.

Иногда дети сами сбегали к линии огня. Если им удавалось добраться до передовой, то командиры оставляли их — дети становились сыновьями полка — считалось, ради их же безопасности. В таком случае наличие ребёнка в подразделении часто становилось тайной, хотя нередко им выдавали обмундирование и даже личное оружие. Как правило, дети выполняли хозяйственные работы, а постарше могли стать участниками боевых операций.

У Петьки Красулько была какая-то невероятная связь с отцом, ушедшим на фронт. Мальчик, живший в одном из населённых пунктов Кузбасса, постоянно спрашивал у мамы, когда папа вернётся, но у той не было ответа.

— Тогда мальчик сбежал из дома искать отца. Настоящая трагедия для матери: муж на фронте, сыночка не сберегла. Петя попал в партизанский отряд, где ему форму сшили, сапоги подогнали под 33 размер. Стал сыном полка, что называется. Все крутили у виска: ну, что творит мальчик, где его папку искать-то. Как-то раз едут два поезда: один на восток, другой — на запад. Этот пацан глазастый в окне стоящего поезда увидел отца. Как рванёт к нему, обнялись, поцеловались, сфотографировались и больше не расставались, — рассказала Любовь Смокотина.

Война и ласка

Такие трогательные истории война знает немало. Многим детям находить свои семьи помогал случай. В военном отделе музея хранится пуговица от пальто мамы ребёнка, эвакуированного из блокадного Ленинграда. Странный, казалось бы, экспонат, но очень важный для той семьи.

— Дети уезжали неожиданно, родители не успевали даже сумку с документами собрать. Мальчишка приехал к нам, заикался, не говорил, а в кармане его штанишек была пуговица, которую он никак не хотел отдавать. Когда мальчика успокоили, подлечили, он рассказал свою историю. Мама прощалась с сыном на вокзале, оторвала от своего пальто пуговицу со словами: «Береги, сынок, это единственное, что нас с тобой соединяет». И мальчонка сохранил, нашлись они потом с мамой по этой самой пуговице, — улыбается сотрудница музея.

Детей из блокадного Ленинграда помещали в детских домах, по 10-15 человек максимум. Всего в Кузбассе работали 123 детдома. Ребята, пережившие ужас и голод, срывали листья с деревьев, ели траву, хотя взрослые их кормили. Почти все писали на листочках меню, что хотели бы съесть, когда блокада и война закончится. И никаких психологов, никаких специалистов не было, чтобы избавить детей от стресса и страха.

— Взять, пригреть, погладить по голове, рассказать сказку, утешить чем-то добрым, теплым — вот как пытались блокадных детей вывести из того состояния. Взрослый принесёт из дома лишнюю лепёшечку, варенье сбережённое, угостит драником, возьмёт на руки лишний раз, так, гляди, у ребёнка ассоциация возникнет со старой, доброй, мирной жизнью, — пояснила Любовь Пантелеевна.

Глядя на блокадных детей, каждый кузбассовец думал о собственных. Очень многие принимали их в свои семьи, потому что по-другому, глядя на сироту, не могли.

Русские солдаты не оставались равнодушными даже к немецким мальчикам и девочкам. Несмотря на тот ужас, что творил враг с их собственными сыновьями и дочерьми, жёнами и сёстрами. Сержант Николай Масалов 30 апреля 1945 года в Берлине за час до атаки гвардейцев услышал в тревожной тишине детский плач и постоянно повторяющееся слово: «Муттер, муттер!». Он пополз сквозь воронки от снарядов и мин, пересёк набережную и, рискуя жизнью, поднялся во весь рост.

— Масалов перекинулся через барьер канала… Прошло ещё несколько минут. На миг смолкли вражеские пулеметы. Затаив дыхание, гвардейцы ждали голос ребёнка, но было тихо. Ждали пять, десять минут. Неужели напрасно рисковал Масалов? Несколько гвардейцев, не сговариваясь, приготовились к броску. И в это время все услышали голос Масалова: «Внимание! Я с ребёнком. Прикройте меня огнём. Пулемёт справа, на балконе дома с колоннами. Заткните ему глотку! …» Тут началась артподготовка. Тысячи снарядов и тысячи мин как бы прикрывали выход советского воина из зоны смерти с трёхлетней немецкой девочкой на руках. Её мать, вероятно, пыталась бежать из Тиргартена, но эсэсовцы стали стрелять ей в спину. Спасая дочку, она укрылась под мостом и там скончалась. Передав девочку санитаркам, сержант Масалов снова встал у знамени полка, готовый к броску вперёд, — писал маршал Чуйков.

Во время подписания акта о капитуляции Германии всех спасённых детей собрали в одном месте — 200 белокурых красивых ребят. Правда, среди них не было той самой, что спас Масалов.

— Зачем русские люди это делали? Ведь наших детей враги угоняли в рабство, помещали в концлагеря, сжигали заживо, убивали. Никак не выходит у меня из головы тот случай, когда в оккупированной Орловщине немцы подходили к молодой и красивой мамочке с грудничком на руках, вырывали его, брали за ноги, как курицу, и бросали в колодец. Мама сходила с ума! Это зверство, непостижимо, подло. Масалов поступить так не мог. Он идёт на бой, слышит истошный крик, его зовут инстинкт, честь, душа. Наши дети не виноваты, их дети — тоже, — рассказала Любовь Смокотина.

Никакой «войнушки» во дворах

Когда ветеранов и их детей спрашиваешь, а были ли развлечения во время войны, обычно слышишь в ответ: «Не до веселья же было». А на деле без культурной составляющей дух бойцов и их семей явно был бы на нуле. Мальчиков и девочек тоже не хотели окончательно лишать детства.

— Вот эта кукла необычная, военного времени. Её сделали на фабрике игрушек в Кузедеево. Ручки и ножки у неё тряпичные, голова целлюлозная, внутри опилки. А рядом лежит школьник, резиновое изделие уже другой фирмы, — рассказывает Любовь Смокотина.

Дети во время войны играли с уже готовыми изделиями или же сами делали наганы, пистолеты из дерева, из чулка — мячики. По воспоминаниям, в ходу были коллективные игры — лапта, прятки, казаки-разбойники. «Войнушку» почти никогда не устраивали — никому не хотелось быть фашистом. Игра в «больницу» стала для детей реальностью: они часто помогали в госпиталях, лечили и развлекали раненых.

Учиться в школе мало кто стремился. На то было несколько причин: надо было работать и помогать взрослым по хозяйству. В школах оставалось мало учителей, ибо почти все ушли на заводы. Даже писать было не на чем и нечем. 

— Бумаги не было, писали на пожелтевших газетах, полях книг, сквозь строчки. Учителя и дети мёрзли в школах, хотя дрова давали, даже учебники. Чернили из чего только не делали. А порой в школы не ходили потому, что обуви у детей не было — как идти зимой по снегу? И было такое сознание: чего это ты будешь учиться, а не работать. Поэтому взрослели детки намного раньше, чем должны были, — вздыхает сотрудница музея.

Война для всех страны стала трагедией. И если взрослые с уже сформировавшейся психикой, здоровьем, физическими навыками как-то потихоньку справлялись, то дети переживали гораздо сильнее. Малейшее дуновение ветра, шум пролетающего самолёта или стук в дверь в те годы для них были серьёзным испытанием.