В июне почти 10 000 выпускников попрощались со школой. Одни останутся в родном городе, другие – уедут в столицу или соседние регионы, но в любой жизненной ситуации их поддержат и успокоят родители. У выпускников детских домов всё иначе: они сами вынуждены приспосабливаться к взрослому миру и его правилам.
«Газета Кемерова» поговорила с двумя бывшими воспитанниками детского дома №2 о взрослой жизни и её трудностях – одиночестве, бытовых проблемах и первых решениях, принятых совершенно самостоятельно.
Антон Широков, 21 год
– В детском доме я жил с младенчества. По словам знающих людей (сам я не могу утверждать на 100%), мама родила дома, оставила, а оттуда меня забрали врачи скорой помощи. Желания встретиться с ней никогда не было, даже если бы она была жива: о её смерти я узнал в 2008 году. Про отца неизвестно, жив он или нет. Я уже привык расти один, чего-то добиваться, поэтому не уверен, что поддерживал бы с ним отношения, если бы вдруг нашёл.
До четвёртого класса я рос в детском доме №1, потом год провёл в интернате №64, который закрыли, а затем до 16 лет прожил в детском доме №2.
В школе я больше увлекался музыкой, поэтому уроки для меня были второстепенны – я учился слабенько, на тройки. Когда мне было лет пять, в детском доме начали набирать группу в хор. Меня взяли в первый ряд. Сначала пел там, потом – в трио и ансамбле, а затем – сольно.
Выпустился в 2013 году, когда мне исполнилось 16 лет, поступил в Кемеровский профессионально-технический техникум, после его окончания – в институт культуры. Всё время жил в общежитиях.
Мне хотелось двигаться вперёд, потому что я понимал: если я сейчас закончу вуз, кроме как аниматором, в Кемерове я никем не смогу работать. Я решил отчислиться и поступить заново в институт культуры в Санкт-Петербурге – сдал русский язык, литературу, историю и показал творческий номер. Здесь я совершенствуюсь как артист и вокалист – в том направлении, которое мне близко. Не то что мне очень нравится город, просто подруга из детского дома сюда поехала, и я думал, что в незнакомом месте одному будет сложно, а она меня поддержала.
В Санкт-Петербурге жильё не предоставляют, поэтому снимаю квартиру. Мои источники дохода – стипендия, пенсия за родителей – всё это 30 000, и ещё 30 000 зарабатываю вокалистом в ресторане и на выездах. Пока мне вполне хватает, не бедствую: хочешь жить – умей вертеться. Поэтому верчусь. Не могу планировать своё участие в каких-то крупных конкурсах, но я бы, конечно, хотел. На это нужно много времени и денег, пока первостепенная задача – кормиться и платить за квартиру.
Воспоминания о детском доме у меня больше радостные. Трудности начались, когда выпустился.
Было трудно привыкнуть к другой жизни: до этого ты существовал в большом коллективе, был обеспечен всем – любовью, вниманием, – тебя всегда накормят и напоят. После выпуска приходится самому находить еду, новые знакомства, друзей, это очень странные ощущения.
Ребята, которым повезло больше, могут обратиться к родственникам. Я не жалуюсь, а просто говорю как есть: у меня нет никого. Я каждый день приходил в детский дом за картошкой, хлебом и психологической помощью – первое время выживал вот так, за это большое спасибо воспитателям.
Вроде у тебя есть общежитие, вроде скоро дадут стипендию, но ты привык, что рядом кто-то есть, выходишь – и тебя окружает психологическая тишина. Эмоционально очень сложно, но со временем всё проходит. За пять лет я уже привык.
У меня есть лучший друг Александр, мы с ним вместе росли в детском доме №1, затем – в интернате №64 и детском доме №2, вместе выпустились и до сих пор поддерживаем общение. Недавно я летал в гости к нему в Кемерово. Он старше меня на три года и курировал меня в детском доме, помогал с учёбой, поддерживал, покупал что-то. На самом деле разница несущественная, но, когда ты маленький, это чувствовалось.
Семью я пока не вижу, на данный момент мне хочется стать известным артистом, хочу творчески реализоваться, а семья – уж как сложится.
Михаил Ц., 23 года
– В справке, которую я получил после выпуска, написано, что я брошенный ребёнок, попал в специализированный дом ребёнка в Кировском районе в 1995-м, когда мне был год. В 2004-м я из детского дома №1 перешёл в 64-й интернат, а в 2008-м – во 2-й детский дом.
В 2003 году я встретился с мамой, когда тётя забрала меня на каникулы. Там мы пообщались, и она сказала, что её посадили в тюрьму, а меня забрали в детский дом. Мне было 10 лет, и я не понимал, что вообще происходит.
Сейчас мы видимся, бывает, но это, разумеется, не обычное общение сына с матерью: скорее разговор с не слишком знакомой женщиной. Родственники у меня есть, но к ним я не мог бы обратиться за какой-то помощью.
Дни рождения в детском доме отмечали так: всех воспитанников делили на группы по временам года и везли всех в горсад, где катали на каруселях и кормили мороженым. Потом это вышло из практики, а дальше я уже не помню, как всё проходило. Конечно, лично поздравляли друзья и воспитатели. Иногда на социально-бытовой адаптации мы стряпали торты и ужинали – было здорово.
После выпуска не отмечаю дни рождения, так как считаю, что в первую очередь это праздник родителей, которым нужно желать здоровья, а не самому себе.
Я выпустился в 2011 году, поступил в Кемеровский профессионально-технический техникум на мастера цифровой обработки информации и данных, или оператора электронно-вычислительных машин.
На первом курсе мне было просто страшно, я в течение года приходил в детский дом: это такая зона комфорта, куда желаешь вернуться. Мне не хотелось учиться, что-то делать: я привык, что всё приготовят, постирают, ты ухоженный, есть где поспать… Во взрослой жизни всё не так. Поначалу меня это испугало, но потом воспитатели донесли до меня, что это нормально.
Я до сих пор прихожу в детский дом, но уже не за чем-то, а для чего-то. Воспитатели у нас прекрасные. Они не пытались скрыть, что нам будет тяжело, а объясняли, как нельзя поступать, приводили примеры из жизненного опыта.
На втором году обучения я уже стал понимать, что нужно отпускать детский дом, идти зарабатывать деньги. Всё произошло само собой, без какого-то переломного момента или случая. Тем более в техникуме мы были не одни: в группе учились друзья из детского дома, мы друг друга поддерживали.
Константин Константинович, дирижёр оркестра, в котором я играю до сих пор, научил меня владеть компьютерами, когда мне было лет 12–13. В колледже всё начали объяснять с азов – мне стало неинтересно, и я начал прогуливать, даже вставал вопрос об отчислении.
Очень хорошую вещь сделали в детском доме – ввели патронатных воспитателей, которые следили за выпускниками. И вот Алла Степановна приходила и будила меня, отправляла на учёбу. Она не ждала, пока мы обратимся к ней за помощью, а сама спрашивала, что нам нужно.
Сейчас у меня квартира, которую предоставило государство, и в её получении мне тоже помогла Алла Степановна: она меня подтолкнула на это. Пакет документов у меня лежал собранный, просто была привычка из детского дома – сидеть и ждать, пока всё само собой разрешится. Сейчас такого уже нет.
Мой друг Антон Широков предложил мне попробовать поступить на прикладную механику в Московский государственный технический университет имени Баумана. Я согласился, потому что весь Кемерово стал сплошной зоной комфорта – я хочу из неё выйти и двигаться дальше.
Конечно, хотелось бы сына и дочь, много детей заводить не стоит. Хотя у каждого своё мнение на этот счёт – когда создавать семью и сколько в ней будет детей.
Благодарим за помощь в подготовке материала директора МБОУ «Детский дом №2» Ирину Орлову
ВКонтакте Twitter Одноклассники